Анатомический театрНесмотря на отсутствие отопления и разбитые электролапмы, в комнате было теплее, чем снаружи, и Приблев почувствовал, что взопрел. Он стащил собственную лопоухую шляпу, и на это чересчур, видимо, резкое движение дальний угол отозвался хлопаньем крыльев. Там, оказывается, тоже примостились голуби.
Золотце обернулся будто бы заинтересованно, а потом вдруг с детским, смеющимся вскриком к ним прыгнул. Голуби забились и, слепо мазнув крыльями по обоям, выпорхнули из комнаты прямо под снег.
— Вы только посмотрите! — ахнул Золотце всё так же весело.
Приблев посмотрел. Под верстаком, где голуби и прятались, из каких-то щепочек и тряпочек было свито гнездо. В гнезде белели два яйца. И это посреди декабря! Да, пожалуй, объяснить такой феномен можно: обученные голуби со сбитыми ритмами привыкли к теплу своего домика, размножаются как-то иначе… А может, им господин Солосье и вовсе просто так размножаться не давал. И всё же яйца в декабре выглядели настоящим чудом.
Голубка далеко не улетела — скакала по обломкам в двух шагах от Золотца с Приблевым, не решаясь, однако, на них напасть.
Яйца белели столь же беззащитно, как и само анатомически вывернутое нутро Алмазов.
Золотце чуть отодвинул верстак и опустился рядом с гнездом, легко провёл по яйцам кончиками таких же белых пальцев.
— Вам грустно, господин Приблев? — тихо спросил он, не поднимая головы. — А зря. Совершенно, вот совершенно незачем грустить. Он бы над нашими переживаниями подтрунивал — и, быть может, даже в обидном тоне. Потому что… ну сами посудите, здесь же не о чем спорить! Ему было без году семьдесят, он прожил ту самую «большую жизнь», где всего набралось вдоволь — и удач, и неудач. Но последняя её глава — разве ж неудача? Отнюдь. Он ведь не от болезни, не среди лекарственной вони, не от слабости и немощности, а самым приличествующим ему образом! Бомба, да ещё и по политическим мотивам, во взбунтовавшемся Петерберге! И все выжили, все могут дальше бунтовать на здоровье, только его и не стало. Роман, проклятый авантюрный роман — неужто вам было бы грустно, читай вы такой?
— Мне грустно, что его не стало, — так же негромко ответил Приблев. — Я знаю, что все когда-нибудь… Но всё равно — грустно.
— А зря, — повторил Золотце и поднялся на ноги. — Ваша грусть тут уж точно неуместна.
И, почти не глядя, он что есть силы наступил в гнездо каблуком, а потом несколько раз провернул оный для надёжности. Теперь дёрнулся уже Приблев. Губы у Золотца скривились — вероятно, чтобы не дрожать.
Голубка на обломках забеспокоилась, но не успела ещё сообразить, что произошло.
— Я намерен переговорить с остальным Революционным Комитетом, — Золотце поднял каблук, с которого стекал тонкой нитью белок, и гадливо вытер его о ковёр. — Вы знаете, где их найти?
— Не думаю, что всех можно сыскать в одном месте, — Приблев не стал повторять, что место, где собирались бы все, действительно было одно. — Кто-нибудь сейчас наверняка есть в Южной части… У Временного Расстрельного Комитета новый проект, затея, так сказать, — пополнение Охраны Петерберга. Или вроде того, я не вдавался в детали. Они вроде бы обучают добровольцев, вроде бы сегодня в Южной части…
— Проводите меня, — коротко потребовал Золотце и, пряча от Приблева лицо, развернулся.
Когда они спустились по обломкам в садик, Приблев услышал сверху жалобный вопль голубки.
@темы:
пафоспафос,
Стоит задуматься,
Немного лирики